Рубрика: Тексты песен группы 25/17

Здесь смерть в белом саване танцует канкан,
Давно для каждого приготовлен свой капкан,
И сколько стоит неподкупность, скажи,
Когда как-то не в ночи скользят ножи.

Быть преданным друзьям или быть преданным друзьями,
Паранойя шепчет: «Доверять нельзя им».
Стервятники неторопливо кружат над головой,
На расстоянии трех тысяч вздохов небо режет вой,
Кусками сала на сковороде блестит помада,
Слаще меда шепот: «Прошу тебя, не надо».
В разбитом зеркале — рассудок, как щенок в впотьмах,
Утро пугало кровью на простынях,
Пульсируя до ломоты в висок — это подстава,
Допрос с пристрастием — трещат суставы.
Тут надо быть горячим, чтобы не стать холодным,
И потеряв свободу, можно быть свободным.

Ночь темна, костры под запретом,
Зверь не спит, путник сбился с пути,
Самый темный час перед рассветом,
Если верить, то можно дойти.

Ночь темна, костры под запретом,
Зверь не спит, путник сбился с пути,
Самый темный час перед рассветом,
Если верить, то можно дойти.

Ночь хозяину тропы заплутавших скормит,
Дурни за руки тянут куда-то все упорней,
Смрад болота, за руки хватают корни,
Кажется, в душных бараках было просторней,
Самые верные давно преданы земле,
Проклятие держит этот путь уже тысячи лет.
Сильные духом, даже внизу всегда на высоте,
Золото убило больше душ, чем железо тел,
Смертельно устал и уже не встать,
Отсырели патроны и затупилась сталь,
Но тот кто видит героя сквозь вязкие тучи,
Укроет сердце от нечести рукой могучей,
А где-то далеко за горами неприступными,
Лежит роса на травах алмазами крупными,
Там затянутся раны, оставят мучения,
Но путь туда лежит через раскаяние и прощение.

Ночь темна, костры под запретом,
Зверь не спит, путник сбился с пути,
Самый темный час перед рассветом,
Если верить, то можно дойти.

Ночь темна, костры под запретом,
Зверь не спит, путник сбился с пути,
Самый темный час перед рассветом,
Если верить, то можно дойти.

Ночь темна, костры под запретом,
Зверь не спит, путник сбился с пути,
Самый темный час перед рассветом,
Если верить, то можно дойти.

Ночь темна, костры под запретом,
Зверь не спит, путник сбился с пути,
Самый темный час перед рассветом,
Если верить, то можно дойти.

 

На волне, живой, за чашкой чая, дома,
каждому новому солнцу улыбаюсь с балкона.
Сам себе шепчу: должен, сможешь,
ведь пока ты восторжен — меч в ножнах.
Сегодня я фильтрую в этом потоке кадры,
а вот когда-то нырял, думал, вырастут жабры.
Тянули губы ко мне суки, суккубы извне,
точки, кубы на огне, сугубо жизнь на дне.
Было страшно — пятки щекотать подоконником,
было важно — в прятки поиграть мне с покойником,
чтобы понял я — здесь не фестиваль Комик-кон,
если хочешь жить — не жри комбикорм!

Здесь искры секунд день стрелкой секут…
нам нужен шанс пережить раскалённые будни.

День прошёл, а я ещё жив!
День прошёл, а я ещё жив!
День прошёл, а я ещё жив!
Когда твой город в огне…

Да, я покинул шалман (шептал там шлюхам: шарман),
меня тут ветер шмонал, в башке нашёл аммонал.
Кого мы холим и лелеем (любимый наш Голем)?
Из Галилеи к иудеям пришедшего гоним…
Иллюзий нет, надежда есть… на наших спинах шерсть.
Аллюзий бред — твой номер шесть шесть шесть… месть!
В пасти пена, слюна, я – пёс, волк, лев,
опасней дикого слона — вам мой гнев!
Глупый день сдох в зоопарке из бетона —
просто ловля блох, мне б спокойствие питона.
Кто кого переживёт, потом пережуёт…
принесите лёд и йод, завтра новый взлёт.

Здесь искры секунд день стрелкой секут…
нам нужен шанс пережить раскалённые будни.

День прошёл, а я ещё жив!
День прошёл, а я ещё жив!
День прошёл, а я ещё жив!
Когда твой город в огне…
День прошёл, а я ещё жив!
День прошёл, а я ещё жив!
День прошёл, а я ещё жив!
Когда твой город в огне…

Старый боцман топит страх в теплом коньяке,
Я помню год назад при портовом кабаке,
Он проболтался о грузе ценой в миллионы,
А я был принят в команду его галеона.
Мы отплывали, плакала моя невеста.
Мы отплывали без грузового манифеста,
Значит капитан расскажет нам всё на закате,
Значит в трюмах то, за что хорошо заплатят.
Жадность, как аппетит, приходит во время еды,
За бортом бешеные пляски солёной воды.
Заливают пламя, никто не увидит дым.
Море кипит — это голод подводных владык.

Где в час роковой, и оправдан.
Кто дарит с лихвой небеса…

Кем в час роковой, и оправдан.
Кто дарит с лихвой небеса…

Безумный великан играет нами 17-ть суток,
И ходят слухи, капитан наш потерял рассудок.
Последнее, что он сказал, слова: «Всё кончено»
Теперь при нём седые старцы с гривами всклокоченными.
Коптят каюту, чертят знаки в судовом журнале,
Просят чаек, чтоб о нас левиафану рассказали,
Матросы перестали верить и читать молитвы,
А корабельный поп вцепившись предлагает выпить.
Все мы давно не ели, наш кок повесился.
Мясо с червями даже было бы деликатесом нам.
На нижней палубе готовят бунт, сей пробил час.
Пока делили власть, в драке разбили компас.
Царапаю слова на мачте, тупым гвоздем.
Волной обломки вынесет на камни, помните о том,
Что я был верен до конца Царю и богу,
Жене и детям передайте, братья им помогут.

Кем в час роковой, и оправдан.
Кто дарит с лихвой небеса…

Кем в час роковой, и оправдан.
Кто дарит с лихвой небеса…

Бедные люди, Богатые звери.
Мелочи жизни, важность смерти.
Ай ой поверьте, пророки

То до финала всё равно осталось мало.
Здесь не прокатит предоплата налом.
Не покидает сердце, чувство тревоги
Беда России to be continued…
Когда каждый дурак здесь делает дороги,
На приходе рассуждая о любви и боге.
Религия, культура – бесполезны споры.
Это просто война за территорию.
Рассказанная нами в бытовых историях
И там где море, вскоре, будет пустыня
Знамёна побеждённых, порвут на простыни,
Но угли в этом костре остынут
Только если крылья вырастут за нашими спинами.
Эта земля достанется тем кого в неё закопают
Гостеприимный чернозём, даст костям приют
А за окном всё так же птицы поют…

«Жизнь такая» Жесть какая.
Иллюзий нет, надежда есть, я знаю.

Каждый про себя мы с этим миром спорим
И ночи тёмные таят в себе истории.
О том как делая выбор, себя вгоняли в упряжку
Серое уныние, что есть грех тяжкий.
А ведь можно не тонуть и добраться до суши
Вселенная добра надо лишь видеть и слушать.
Ощущать сердцем и смотреть пристальней
За надеждой вперёд с предподъездной пристани.

Поле не распаханное в пыли померкла.
Пахари сутками нынче крутятся у зеркала.
Дети по дурости глаза жгут искрой кремния
Отцы по пьяни за судьбу: «Пожалей меня…»
Стражи правды и свободы отечества войны
И достояния земли своей не достойны.
Прозрачна на издыхании совсем скудна
Но держит на ногах меня надежда одна…

«Жизнь такая» Жесть какая.
Иллюзий нет, надежда есть, я знаю.

 

Мне дали пожизненный срок, а это значит, что точно
Не возможен соскок на волю условно-досрочный.
Теперь все бессмысленно, не будет амнистии
И даже наш президент не сможет меня спасти.

Злые псы стерегут дверь, слюной прожигая бетон
Думая, что я в их власти, не понимая при этом
Что они вместе со мной тоже здесь отбывают.
Ночью от тоски воют, днем лают
Побег невозможен, я пробовал неоднократно
Используя запрещенные спецсредства и спецпрепараты
Перетянув бинтами, насытив красным вату.
Мне по секрету сказали два пьяных медбрата
Это чудо, ты жив остался, комкая буквы губами
Головой кружа в ритме вальса, как жить рабами?

Лети, моя душа лети
Пока томится тело взаперти
Лети, моя душа лети

Лети, моя душа лети
Пока томится тело взаперти
Лети, моя душа лети

В ноябре 76-го мне приговор огласили
Я закричал беспомощно, что было силы
Все улыбались радостно, мать потеряла сознание
Без права переписки и без свиданий.
Я подсчитывал свои годы как зубы выбитые
Угадывая, сколько еще лет мне шкуру выдудят.
Вдруг, в тишине многотонной, в душном молчании
Я услышал голос: «Это всего лишь начало».
Как выпускной экзамен, есть еще главный судья
Он не берет взяток и судить будет даже царя.
Там все получат свое и это страшнее страшного,
Как на пожаре – идти на огонь врукопашную.
А кто-то будет помилован и больше ни боли, ни слез
Не причинит ему никогда ни человек и ни пес.

Лети, моя душа лети
Пока томится тело взаперти
Лети, моя душа лети

Лети, моя душа лети
Пока томится тело взаперти
Лети, моя душа лети

АНТ
Через поле, через лес.
В небе солнце в луже бес.
За рекой через овраг.
Там живет, Иван Дурак.
Сладко спит и горько пьет.
Так идет за годом год.
В небе солнце в рюмке бес.
Острый нож, тупой обрез.

БЛЕДНЫЙ
Что бы я ни выл волком от тоски.
Бабушка связала собачеи носки.
Я по улице ходил ноги жег углями.
А внутри набухло спелыми волдырями.
Мое молодое сердечко глупое.
А я послушал и сказал, пойду поем.
А я подумал и решил, пойду попью.
А говорить уже не мог, я баб люблю.
На чьей-то хате спирт гречка.
В чьих-то объятиях молчи сердечко.
Босой а по саму шляпку на гвоздь.
А за ребрами постыла шрамов гроздь.
Пыль дорог пяткой луплю топаю.
Песенку свою пою, сосуды лопаю.
И как пальцами не мытыми виноградину.
Я давлю в себе эту гадину.
АНТ
Пилит сук, да делит лес.
В небе солнце в сердце бес.
Под ногами рос сорняк.
Съел его Иван Дурак.
Пелена сошла с очей.
Был ни кем, ушел ни с чем.
Достучался до небес.
Ищет новых дурачков, старый хитрый бес.
ДМИТРИЙ РЕВЯКИН
Оберет тебя до нитки хоть и не картежник.
А в замен оставит жизнь, грош ей цена.
А когда излечит раны русский подорожник.
Света белого держись, путь сочиняй.

25/17 — Подорожник (Клип/2014)

25/17 — «Русский Подорожник» (Альбом/2014)

Тут отец мой учил меня держать ружье,
Выстрел: раскатом эха пугал воронье,
Раненный селезень в густых зарослях камыша,
Лохматый пес тащит добычу тяжело дыша.
Говорят, тот клен у старой часовни,
Посадил сам царь, чтобы помнили мы,
О бесконечной любви и Божьей Милости,
Дабы выдержать все и свой крест нести.
Из соседней деревни за лесом густым,
Тревожный ветер принес запах гари и дым,
Значит, время пришло надо поднимать народ,
Звони в колокола, кто услышит, тот поймет.

Когда беда придет, я помолюсь
И за домом откопаю старый дедов обрез,
Я здесь родился, живу и пусть
Моя смерть найдет меня тоже здесь.
Как верный пес, две войны пережил,
Этот ствол всегда сам находил свою цель,
Лишь бы голодных патронов хватило,
Да в них черный порох не отсырел.

Что они делают, совсем что ли спятили?
Как-будто у них нет ни отца, ни матери,
Их никто не ждет перед окном к ужину,
Почему им мой дом так нужен?
Его построил мой дед, крепкий, как дуб, старик,
Под образами впервые раздался мой крик,
Сюда я привел жену перед Богом венчанную,
Здесь мы зачинали детей, погасив свечи.
Только бы успели мимо бани за огород,
Ноги сами помнят эти тропы и речной брод,
Соседи увидят дым, соседи поймут пора
Исповедоваться и прятать малых со двора.
Кто их сюда позвал, привел, показал
Или это наказание, мы натворили зла?
Скажи, кукушка, сколько раз я увижу лето?
Глупая птицы, я не верю в приметы.

Когда беда придет, я помолюсь
И за домом откопаю старый дедов обрез,
Я здесь родился, живу и пусть
Моя смерть найдет меня тоже здесь.
Как верный пес, две войны пережил,
Этот ствол всегда сам находил свою цель,
Лишь бы голодных патронов хватило,
Да в них черный порох не отсырел.

Когда беда придет, я помолюсь
И за домом откопаю старый дедов обрез,
Я здесь родился, живу и пусть
Моя смерть найдет меня тоже здесь.
Как верный пес, две войны пережил,
Этот ствол всегда сам находил свою цель,
Лишь бы голодных патронов хватило,
Да в них черный порох не отсырел.

Великий Господь, Храни мою мать,
Храни мою сестру, жену и моих детей.
Ты Всемогущий, прошу, Сделай так,
Чтобы мне никогда не пришлось стрелять в людей.

Великий Господь, Храни мою мать,
Храни мою сестру, жену и моих детей.
Ты Всемогущий, прошу, Сделай так,
Чтобы мне никогда не пришлось стрелять в людей.

Контент не доступен по причине запрета Роскомнадзора

Шпоры впились в бока. 

Слышны крики: «В галоп!»
Закусив удила.
Под бичи ставим лоб.
Горб растет с каждым днем.
На лице след ярма.
Разглядел бы надеждy в глазах.
Легендарный Ермак.
За стеною — стена.
За бедою — беда.
А сдыхать не дают.
Вот твоя лебеда.
Роль довеска калечит.
Хуже всяких цепей.
Ересь треплет мозги от Оби.
До Аргунских степей.

Припев:
Мы пытаемся встать — не мешайте нам встать!
Мы пытаемся встать — не мешайте нам встать!
Мы пытаемся встать — не мешайте нам встать!
Мы пытаемся встать — не мешайте нам встать!

Жарь вглубь, гори вширь, наша мама – Сибирь, а Урал нам отец.
Эй, слышь, ты шнырь, твой мёд – нашатырь, пустомеля и льстец.
Прячь косарь да пузырь, ведь не верит снегирь даже, глупый скворец.
На кол, на штырь, тут пырь да чифирь, тебя съест писец!
Нам Христос – поводырь,
нам наш лес – монастырь,
тут медведь-богатырь
нам читает Псалтырь.
И что ты сделаешь мне, сошлёшь по этапу? Я и так здесь живу! Лапы
нам на плечи положили вековые ели, благословляя нас в деле.
Нам пресытило тлеть, наши скулы свело, я то мёртвое село – хэй!
Мы запрыгнули в седло, жги обкомы да сельпо, нашей юшкой подавись – пей!
Ты можешь петь вместе с нами песню,
а можешь сбить наше пламя. Если
это зарево умрёт – режь нить.
Мы погаснем – вас будет знобить.

Говорят — когда плачешь.
То легче терпеть.
Ну, а коли нет слез.
Путь один — надо тлеть.
Связки стянуты в узел.
От бессилия пьем.
Но сомнения, стоит ли жить.
Не колеблясь, yбьем.

Припев

Молодость — это весна была, теперь — осень
А у нее май, то есть он тебя бросил.
Пьеса окончена, никто не попросит на бис
Надо заранее устраивать личную жизнь.

И этот лысый, вроде бы нормальный тип
Ну да, не Джордж Клуни. Да, не Бред Пит.
Под полтос, лишний вес, но имеет вес
Обеспечен и надежен как его мерседес.
Не надо больше занимать и гасить кредиты,
Слева у него силовики, справа — бандиты.
А еще, он называет тебя: мой малыш
И самое главное, кажется, ты его любишь.
Птица счастья не будет есть с твоих рук,
Если за плечом колчан и тугой лук.
Глубоко в клюве спрятан ядовитый зуб для того,
Кто хочет из нее приготовить суп.

Он твой мальчик, ты его девочка
Он твой мальчик, ты его девочка
Он твой мальчик, ты его девочка
Он твой мальчик, ты его девочка

Романтичная. Двойной мартини. доступная.
Молодая, как античная богиня, распутная.
Всегда в ожидании ветра попутного,
Под вискарь вроде весело, с утра так тупо.
Это все? — Конечно все. Давай, оплачено.
Проваливай, жалея, оставь себе сдачу.
И не надо мелодрам, с истериками и плачем
Бухих ночных звонков, разговор ни о чем.
Ведь все, что нужно знать: что ты кому-то нужен,
И вовсе не в качестве платежеспособного мужа.
И не за то, что успешный, а вопреки
С кем не страшно перейти на ту сторону реки.
Птица счастья не будет есть с твоих рук,
Если за плечом колчан и тугой лук.
Глубоко в клюве спрятан ядовитый зуб для того,
Кто хочет из нее приготовить суп.

Он твой мальчик, ты его девочка
Он твой мальчик, ты его девочка
Он твой мальчик, ты его девочка
Он твой мальчик, ты его девочка